исторгнутое воспаленным сознанием

[melacholic-mad]

Наконец-то я сподобился выложить сюда одну писачку, написанную около двух недель назад. К прочитавшим сие у меня будет один вопрос: как бы вы поступили на месте главного героя?
Итак, поехали!


"Афанасий и банка из-под йогурта"


Афанасий привык жить сам в своей квартире. Афанасию было 25 лет. У него не было ни жены, ни девушки, ни — ежели кто чего подумал — парня. Афанасию нравилась одинокая холостяцкая жизнь. Он любил чашечку зеленого чая по утрам и стаканчик виски-колы по вечерам. Афанасий читывал "Государство" Платона, но нравились ему и дешевые фантастические романчики. Словом, Афанасий был вполне доволен своим существованием.

Привычки убираться в своей квартире у него, конечно же, не было. Съев как-то в воскресенье баночку йогурта, он, спеша на концерт любимой группы, разумеется, забыл выкинуть ее в мусор. И кто бы знал, как это повлияет на его жизнь!

Вернувшись в приятном расположении духа, Афанасий сразу же лег спать — ведь завтра на работу... Работы на следующей неделе у него вдруг оказалось много: питался он в фаст-фудах, домой приходил поздно, пол-ночи проводил, блуждая по интернету, и, само собой, было ему не до уборки. В субботу, в долгожданный выходной, Афанасий проснулся около четырех. С мыслью "Пора бы навести в доме порядок, да и позавтракать было бы неплохо", он направился а кухню.

На кухне ему тут же ударил в нос странный запах. Ах! Да это же баночка от йогурта осталась на столе! Он подошел к ней и осторожно понюхал. "Фу, - скривился Афанасий, - плесень." И только он собрался выкинуть источник неприятного запаха, как услышал оттуда негромкий писк. "Что это? - нахмурился он, - какие-то плесневые газы?.." Но тут писк прервался помехами, которые сменились словами религиозного гимна: "...благословенно явление Твоё, благословен образ Твой в сердце каждого, созданного Тобой! Славься, славься, светлый день!.."
Афанасий был так удивлен, что спросил вслух: "Эй, кто это говорит?"
— Мы есть творение Твоё, Шин-нэк!, - последовал торжественный ответ из баночки.

Решив, что он галлюцинирует, Афанасий рассмеялся. Но что за чушь? Ведь сегодня он ничего не употреблял. Дурацкая какая-то шутка — цивилизация в банке из-под йогурта...

— О Шин-нэк, - перебил его размышления голос из банки, - мы благодарим Тебя от имени всего мира за то, что Ты явился к нам, обнаружив себя, и развеял сомнения тех, кто мучается в неверии. По воле Твоей мы наделеены разумом, и мы бы всегда желали радовать Тебя, как дети радуют своего отца. Скажи нам, чего жаждешь Ты, и мы с радостью пойдем по указанному Тобой...
— Стоп, стоп, стоп, стоп, - перебил его Афанасий, - как ты меня назвал? Шин-нэк?
— Да, - ответил голос, - Шин-нэк, тот, кто владеет Вселенной.
Из баночки снова донеслись вдохновенные музыка и пение.

Все это страшно не понравилось Афанасию. Ему был неприятен запах плесени, и от баночки полагалось срочным образом избавиться. Но... Убить целый мир разумных существ... Ранее он никогда не убивал разумных существ. Не то что бы он был пацифистом, не признающим убийства — например, он вполне мог представить себе, как убивает на войне или пристреливает кровного врага. А эти микропридурки, которые, в общем-то, ничего ему не сделали... "Надо бы им прояснить ситуацию", - решил он.

— Ребята, я, конечно, все понимаю, но вы мне не нравитесь... - начал он.
— Шин-нэк недоволен нами? - дрогнул голос, - В чем вина наша, как нам искупить ее?..
— Нет, вы не так поняли. Вы мне не нравитесь как... как явление. Я не хотел, чтобы вы появились. Вы просто появились, самопроизвольно, без моего участия, понимаете?
— О! Шин-нэк так велик, что скрывает свою божественную сущность из скромности..., - негромко сказал голос.

"Да что за идиоты?!" - появилось раздражение в мыслях Афанасия. Но одна вещь его заинтересовала.

— Скажите, с кем я сейчас разговариваю - спросил он как можно более вежливо.
— Я — Дешул-онк, говорю от имени всех Бламан'Ту, - несколько помедлив, ответил голос.
— А каким именно образом вы со мной разговариваете?
— Наши ученые сконструировали громкоговоритель специально для этой цели. Мы всегда верили, что настанет день, когда он сможет пригодиться...

Странное чувство вдруг охватило Афанасия. Гадливость от присутствия в его доме вонючей плесени и раздражение от этого религиозного фанатизма сменило восхищение этим маленьким народцем. Какой, должно быть, маленький их громкоговоритель! И какой мощный! М-да, однако, не дураки же у них там изобретатели...

— А что у вас еще есть, кроме религиозно настроенных ученых?
— О! - незамедлительно откликнулся Дешул-Онк, - У нас есть художники и композиторы, философы и инженеры, повара и историки, великие поэты и великие полководцы, у нас был бывший мученик-пророк Кашин-Ни, который предсказал день твоего появления...
— Как это — бывший мученик? - перебил его Афанасий.
— Мученики — это те, кто страдают от того, что у них нет Тебя в их сердцах. Те, кто не уверовал. Но Кашин-Ни получил просветление, и мы чтим его, как пример всем, кто еще не отыскал Тебя. Теперь, я думаю, их больше не будет в нашем мире... Но я не закончил! Наши ученые пришли к выводу, что существует что-то за пределами нашего видимого и осязаемого мира, и они уже направились туда... Места становится все меньше, ресурсы истощаются, но мы хотим избежать войны и нести имя и славу Твою за пределы Белых Стен!..

Афанасий вдруг содрогнулся при мысли о кухне, о его собственной кухне, такой уютной и привычной — заросшей гадкой плесенью, где из каждого угла неслось громогласное: "Шин-нэк! Шин-нэк! Шин-нэк!.." Мысль эта наполнила его глубоким отвращением.

— Нет, - произнес он, - так не пойдет.
Дешул-Онк молчал, замерев в ожидании.
— Я повторяю еще раз, - медленно говорил Афанасий, тщательно выбирая слова, - вы мне немного мешаете. Я бы хотел, чтобы вас не было.
— На то воля Шин-нэка, - серьезно ответил из банки Дешул-Онк после паузы, - Если Ты просишь о том, мы могли бы... У нас есть мощное оружие, которое никогда еще не применялось... Никого из нас не будет, едва Ты успеешь моргнуть...

Сердце Афанасия неприятно сжалось. Художники и композиторы, философы и инженеры... Дети, старики, влюбленные...Разумные существа! Так какого же черта они все должны погибнуть по желанию какого-то двадцатипятилетнего холостяка Афанасия? Тем более, что среди них наверняка нашлись бы те, кто были намного лучше его самого... Но — заплесневелая кухня!
Значит так... Он для них властитель Вселенной — так почему бы не запретить им их космическую программу? Но прогресс не остановишь указанием свыше, это он знал отлично. Они там все очень религиозны... Как там было сказано? Они хотят нести имя и славу своего Шин-нэка повсюду? Так может... Может...

— Слушайте, Дешул-Онк, - наконец сказал он, - Я совсем не то имел в виду. Живите себе на здоровье! Просто мне неприятно знать, что между нами существует какая-то связь. Выкиньте это из своих голов и оставьте меня в покое! Я, скажем, создал вас — разве этого не достаточно? Не надо напоминать никому — ни себе, ни тем более мне — о моем существовании. Вы — отдельно, я — отдельно. Идет?
— Шин-нэк, Ты просишь большую жертву, - грустно произнес Дешул-Онк, - Именно идея о нашей связи с Тобой — основа нашей веры и нашего существования. Все достижения нашей цивилизации существуют благодаря тому, что мы несем Твой образ в наших сердцах. Прости нас и прими это, как есть. Ты ведь всесилен, Шин-нэк!

"Но я не Шин-нэк! Я не всесилен!" - в отчаянии хотел закричать Афанасий, но голос из банки продолжил:
— Лучше уничтожь сотворенное Тобой, ведь мы изначально своей верой прогневали Тебя.
— Сердце моё полно жалости, - сказал Афанасий, сам удивляясь, откуда у него берутся эти слова, - Я не могу этого сделать.

Медленно вернувшись в свою комнату, Афанасий уселся в компьютерное кресло и, не двигаясь, просидел так до темноты.