— А, старый знакомый, здравствуй! - говорит мне седой господин, теперь уже совсем сухой, дряхлый и с проплешинами и крепко пожимает мне руку. - Давно мы не видели вас в нашем всеми забытом Santa-Muerte!
— Да, - отвечаю я, - недосуг как-то было... У вас тут почти ничего не изменилось. Только где же...
— Сеньорита Калавера? Я знал, что вы будете ее искать. Уехала она. Уже года четыре как.
читать дальше— ???
— Да, сейчас мы ее тоже редко видим... Видите, город стоит, церковь стоит, дороги все так же полны ям, на улицах те же руины — а нашей Даниэлы нет.
— Как же она решилась? А храм, кто за ним теперь ухаживает?
— Она и ухаживает, как же иначе? Приезжает из центрального города раз в месяц и убирает там, тихо шепчет какие-то молитвы. В консерватории она теперь учится. Решила: раз уж петь, так петь как следует. Говорят, на гитаре еще умеет...
— А что Мышовски? О нем ничего не слышали?
— Ну, мы люди не ученые, о нем знаем не больше вашего... Ну, разве что бросил он свои цветочки и написал какую-то книгу, про нее даже в столичных газетах что-то слышно было.
— Да, да, по теории эволюции. Ну а насчет его жизни, связанной с Santa-Muerte? Он тут бывает?
— Бывает, отчего же. Правда, редко. Иногда даже с женой.
— С кем?
— С женой, с женой, не удивляйтесь. Что ж, если человек пять лет просидел в дурдоме, так что же, ему и жениться нельзя? Она у него конечно, совсем не то, что Калавера: предприимчивая, сильная, выше его ростом, и, к слову сказать, его бывший психиатр, да. Живет он с ней душа в душу, на эсперанто больше грустных песен не поет. Однако, что я вам скажу наверянка — психиатр из нее никудышний. Не вылечила она его до конца, и сама о том не ведает! Года два назад приезжал сеньор Мышовски к нам за рабочим материалом, копал ракушки, гербарий собирал, все писал что-то. Вечером пил со мной в "Веселом Ёборотне". А ночью... Даже и не знаю, как сказать вам. Словом шел я ночью мимо церкви и услышал чей-то плач. Нет, даже не плач, а вой, страшный, болючий и тоскливый вой. Я обомлел от страха, на мне зашевелились волосы, но я заглянул за угол храма. Там стоял Мышовски и протяжно кричал, обдирая ногти об замшелую церковную стену. Глаза у него были такие, будто он неделю не спал. Он посмотрел на меня, словно не узнал и прошептал: "Даниэла". Вот и всё, сеньор, потому что я тогда так дёру дал, что меня не догнали бы и немцы на мотоциклах!
Бенедикто, мой племянник, говорит, что каждый год Мышовски совершает сюда этакое паломничество, хотя Бенедикто только дай поговорить, трепачу этакому...
@музыка:
Romowe Rikioto - La Rose Noire
@темы:
проза(к),
tristaj kantoj en Esperanto
-
-
24.02.2011 в 22:18